Авторская программа Марии Галиной «Орбитальная Станция». В гостях у ведущей Михаил Успенский.

Авторская программа Марии Галиной «Орбитальная Станция». В гостях у ведущей Михаил Успенский. (скачать аудио).

Принимает участие: Михаил Успенский

Программа: Орбитальная станция


Мария Галина: Не хочешь еще рассказать что-то такое, чтобы тебе было важно и интересно?

Михаил Успенский: Мне многое важно и интересно. Ну, чтобы я еще хотел сказать? Вот я замечаю, как деградирует читатель. Читатель требует линейного сюжета. Если в романе две сюжетных линии — это уже тяжело. А если он еще отягощен флэшбэками всякими, то это вообще неподъемно. Это уже сериальное мышление. Вот и…  это сериальное или клиповое мышление оно далеко не так безобидно, как кажется. Это приводит, в конце концов, к тому, что человек оказывается не в состоянии сопоставить два факта, которые либо сопрягаясь дают какой-то третий результат, либо опровергают друг друга, противореча. То есть способность к маломальскому мышлению искореняется со страшной силой.

Мария Галина: То есть критическое мышление требует некой…

Михаил Успенский: Даже не критическое, всякое.

Мария Галина: И вот все наши сериалы фантастики, о которых сегодня, так сказать, с таким пылом говорили, что вот это тоже литература, это тоже фантастика, которую мы должны любить и уважать, она, собственно говоря, является вот таким…

Михаил Успенский: Не за что ни любить, ни уважать ее. Вот я сейчас вот в одной серии ЭКСМОвской прочитал две биографии фантастов Лавкрафта и Филиппа Дика. Эти люди за свое творчество заплатили жизнью и разумом своим, рассудком. А нынешние, я бы сказал, слишком нормальны.

Мария Галина: Понимаешь, похоже, это слишком дорогая цена. Хотя и Эдгар По, который первый был, кто приоткрыл эту дверь….

Михаил Успенский: Да. И он такой же.

Мария Галина: И Говард, который тоже чудной был очень писатель.

Михаил Успенский: Да.

Мария Галина: Вот. Тогда это, видимо, была действительно гибель всерьез. С другой стороны был совершенно добропорядочный Уэллс, который прожил свою жизнь, как, в общем-то, мещанин и…

Михаил Успенский: Ну, ему не хватало, видимо, каких-то сильных чувств, которые он…  У него что? Бытовые романы, тоже там страстей всяких полно. Да, вообще-то он ни одной юбки не пропускал тоже. При всем своем мещанстве.

Мария Галина: Ну, это опять же, я говорю, скорее хорошо говорит о нашем основоположнике фантастики.

В этом смысле фантастическое сообщество, оно действительно с одной стороны вроде бы такое хорошее, дружное, да и делает много всего полезного. А с другой — получается, оно тоже выращивает какого-то совершенно дикого писателя и дикого читателя.

Михаил Успенский: Ну, все равно не было бы каких-то выдающихся личностей без этого. А кто-то, если есть спрос на такое чтиво каждодневное, кто-то его все равно будет производить. Другое дело, что ленятся люди сами что-то придумать. Эта же вот вся фэнтези тоже либо кельтский, либо псевдославянский мир.

Мария Галина: Ну, сейчас пробуют Китай привлечь. Весь этот восточный антураж.

Михаил Успенский: Еще не освоены эвенки, чукчи там. А там удивительные вещи совершенно.

Мария Галина: Геннадий Прашкевич рассказывал всякие интересные вещи о чукчах, какие-то чудные, странные. Но вот эти шаманские все как бы, ну, культы, ну, не культы, практики, да, они сейчас довольно активно используются литераторами, вот, ну, начиная с Иванова, с его «Сердца Пармы».

Михаил Успенский: Ну, так у нас вот в крае Шушенском каждый год теперь слет этнической музыки шаманов это «Саянское кольцо». Уж в больно жаркое время года они его устраивают, невозможно, самый такой июль страшный стоит.

Мария Галина: То есть там потихоньку возрождаются языческие культы. Или они и не умирали? Или это все просто было…

Михаил Успенский: Ну, как? Возрождаются. Вот был у меня коллега, старший товарищ Алитет Немтушкин, поэт такой. Он и гулял, и куролесил, как все. А в последние несколько лет он уехал туда в тундру, вспомнил, что он внук шаманки, вспомнил, чему его бабка учила, и там учил молодежь, значит. У нас в этих, в интернатах их учили жить как цивилизованные люди, а он предлагает вернуться. И надеюсь, небезуспешна его деятельность была.

Мария Галина: Ты знаешь, попались мне воспоминания некого, он был геолог, геодезист, жил довольно долго в тундре и описывал, насколько неестественным было вот это вот насильственное внедрение как раз вот этих северных народов в городскую цивилизацию, насколько она им была чудовищно чужда, совершенно, ну, не по мерке, не по росту, насколько они совершенно другие. И собственно гибель этих народов, она отчасти, случилась благодаря тому, что казалось просвещением, да, и вроде бы благом.

Михаил Успенский: Да, вот Алитет тоже говорил, что мой народ погубила не водка, а каша.

Мария Галина: То есть когда оказалась доступной покупная еда, когда оказалось, что не надо пасти оленей, что не надо откочевывать, что…

Михаил Успенский: Ведь эвенки питались в основном ферментированными продуктами. Это подкисшая морошка, подкисшее мясо, подкисшая рыба, там содержимое полупереваренное желудка оленя — это все шло на пользу. А вот это вот наше уже, крупяные все изделия, они им ни к чему совершенно, они им только портят желудок.

Мария Галина: Но там и хуже есть. Потому что вот в этих домах, которые им выстраивали, нарушился отработанный веками, традиционный цикл.

Михаил Успенский: Да. И мыться нельзя в тундре часто, нельзя это просто — сдохнешь и все.

Мария Галина: В результате людям нечем заняться, они начинают там спиваться. И опять же дети из интернатов, которых чуть ли не насильственно туда забирают, они оказываются ни там, ни там. Они оказываются в какой-то такой очень взвешенной… Очень страшная, надо сказать, книжка вот эта вот — воспоминания, ну, чудовищная просто.

Михаил Успенский: То же самое и за океаном творилось.

Мария Галина: Ну, да, вот эти все эскимосские дела. Но там как-то, в общем-то, и спохватились тоже, когда уже было довольно поздно.

Михаил Успенский: Спохватились сейчас. Там эскимосам платят за то, что делают на их земле. Эскимосы, они, видимо, их решили сытостью, что ли угробить. А нашим чукчам ничего не платят.

Мария Галина: Ну, да, кажется.

Михаил Успенский: Тут же нужно, что, значит, вот этот какой-нибудь газопровод в тундре — все. Олени подходят стадом. И гибнут.

Мария Галина: Упираются в него.

Михаил Успенский: Ну, попытались эти мостки им строить. Они не хотят их понимать.

Мария Галина: Ну, это так же, как вот эти все плотины при рыбоходах, когда ты строишь плотину, там, где идет на нерест рыба и потом, скатывается молодь. И невозможно совершенно ни туда, ни туда, какие-то рыбоходы, какие-то подъемники. Но это рыбе не по уму. В результате, губит ее не загрязнение, а какие-то вот такие чисто механические действия. И здесь видимо, то же самое. А вообще кажется, что сейчас у нас в моде делаются северные оккультные практики.

Михаил Успенский: Ну, вот, честно говоря, чем наше фантастическое сообщество хорошо — все пишут про всякую муру, но никто не верит в это. Ну, нет же у нас ни колдунов практикующих.

Мария Галина: Ты думаешь нету? Вот если откроешь любую газету, то там написано «потомственная колдунья Эвелина», или что-то еще в этом роде.

Михаил Успенский: А, нет, нет. Я имею в виду другое. Вот это наше фантастическое, писательское сообщество. Я одного такого видел, значит, где-то еще в 86-м году. Он сейчас, по-моему, уехал то ли в Штаты, то ли в Израиль. Мы жили тогда втроем в одном номере: я, какой-то латыш и этот парень. Он носил, значит, такой пентакль на груди, во все черное одевался, и какие-то эти цветные пленки целлулоидные с какими-то странными каббалистическими знаками на окошко вешал. Вот, значит, и мы с этим латышом бедным, значит, притихли так вот, побаивались его, этого парня. Хотя он такой маленький был. Может быть, тебе попадалось — Рафаил Мильчин такой. А больше я таких чудиков не видел.

Мария Галина: Понимаешь, это здесь, где фантасты сами по себе, каждый там галлюцинирует сам свой себе мир в лучшем случае, да и в худшем. А я говорю о том, что кто-то чьи-то чужие галлюцинации воспринимает.

Михаил Успенский: Если останусь без куска хлеба под старость лет, так я и колдовать начну, и карты Таро раскидывать, там и…

Мария Галина: И возможно это будет очень удачно, и это будет блестящая карьера.

Михаил Успенский: Возможно.

Мария Галина: Потому что для этого только нужно, что ум и воображение. И видимо, доля здорового авантюризма. Но мне иногда кажется, что и я верю во все эти вещи, даже при всем научном, естественном образовании, которое все-таки крыша, хотя и неверная.

Михаил Успенский: Нет, ну, есть такие вещи, которые от нас не зависят, ну.

Мария Галина: Я готова поверить даже в чудеса, может, потому что ну, очень их хочется, да, человек готов иногда видеть что-то такое…

Михаил Успенский: И то, что сказано Мне отмщение и Аз воздам, вот. До меня спустя много лет дошло, кто на меня донос в КГБ написал. Ну, умный человек бы сразу догадался, а до меня действительно несколько лет доходило.

Мария Галина: То есть это был какой-то твой знакомый?

Михаил Успенский: Да. Вот. И я уже стал лелеять планы зверской мести. А потом узнал, что у него жена алкоголичка. Я думаю, чего уж я придумаю хуже-то. А вот когда говорят, что вот, а как же сталинские эти Каганович, да Молотов там до преклонных лет дожили? А может, им еще хуже было доживать, упав в простые пенсионеры из Кремля.

Мария Галина: С этой высоты, да. Власть, мне кажется, что это как игла. Человек подсаживается и очень трудно от нее отказаться. Власть, слава тоже — ломка у людей, когда их лишают этого. Человек вообще в этом смысле очень уязвим. Вот поэтому любую грубую лесть, мне кажется, люди воспринимают, потому что они верят, что это правда. Ну, действительно наконец-то тебя поняли, оценили. То же самое, власть и слава.

Какой-то грустный разговор получился, как всегда бывает, все-таки плохо дело с нами, с юмористами вообще и с веселыми людьми почему-то всегда получаются грустные разговоры.

Михаил Успенский: Ну, так, жизнь вообще довольно грустная вещь.

Мария Галина: Да…



Страницы: 1 2