Программа Льва Оборина «Алогритмы». Выпуск 1: памяти Льва Лосева, Всеволода Некрасова, Михаила Поздняева, Алексея Парщикова, Михаила Генделева, Евгения Сабурова.

Программа Льва Оборина «Алогритмы». Выпуск 1: памяти Льва Лосева, Всеволода Некрасова, Михаила Поздняева, Алексея Парщикова, Михаила Генделева, Евгения Сабурова. (скачать аудио).


Программа: Алогритмы


Здравствуйте, друзья!

В эфире программа «Алогритмы», с вами Лев Оборин. Это первый выпуск программы. Нужно, наверное, рассказать, что это такое. Денис Сибельдин меня попросил это вести, предложил мне, я ему очень за это благодарен. «Алогритмы» — это, в общем-то, такой ЖЖ, в котором я собираю свои любимые стихи или стихи, которые мне кажутся замечательными, когда я их в первый раз вижу. Ну, в общем, такая персональная антология. Идея совершенно не новая. Я знаю, что у многих такие антологии есть. Была у Лукомникова в свое время такая антология. Есть такой юзер ggordeeva, которая собирает очень интересную персональную антологию любимых стихов. Ну вот и я эти «Алогритмы» веду, по крайней мере, уже года два, и за это время у них появилась определенная аудитория, которая любит их читать. Всегда очень приятно, когда люди благодарят за текст. Вдвойне приятно, когда можно увидеть текст у любимого тобой автора, спросить у него позволения его опубликовать и это позволение получить. Наравне с современными авторами туда попадают и авторы-классики. Собственно название «Алогритмы» довольно долго я придумывал. Хотелось, чтобы туда вошло какое-то мое чувство от того, что такое стихотворение. Ну и в итоге вошли и логос, и ритм, и какая-то алогичность, и какой-то алгоритм, по которому стихотворение пишется и считывается. И я надеюсь, что в новом таком радиоформате это тоже будет интересно. Я вам буду читать свои любимые стихи, и сегодня у нас первый выпуск. И первый выпуск будет, так сказать, мемориальный. Как мы все знаем, в этом году (в 2009 уходящем году) русская поэзия понесла совершенно чудовищные утраты. Умерли замечательные поэты, которых можно долго обсуждать. Ну, мы знаем: Генделев, Парщиков, Лосев, Всеволод Некрасов, Евгений Сабуров, Михаил Поздняев. И начну я, наверное, со Льва Лосева. У Лосева есть такой очень сильный, на мой взгляд, по драйву в нем содержащемуся текст, который на нескольких сайтах, значит, сайте «Вавилон», на «Литкарте», размещен в качестве его визитной карточки. Называется «НЕТ».

Вы русский? Нет, я вирус СПИДа,
как чашка жизнь моя разбита,
я пьянь на выходных ролях,
я просто вырос в тех краях.

Вы Лосев? Нет, скорее Лифшиц,
мудак, влюблявшийся в отличниц,
в очаровательных зануд
с чернильным пятнышком вот тут.

Вы человек? Нет, я осколок,
голландской печки черепок —
запруда, мельница, проселок…
а что там дальше, знает Бог.

Вот еще такой текст, который вошел в его книгу «Послесловие» 1998 года, написанную, как он сам говорил, как-то вслед потрясшему его известию о кончине Иосифа Бродского. Стихотворение на Бродского непохожее, в нем чувствуется такой же, в общем, драйв, как и в тексте, который я читал до этого.

Включил TB — взрывают домик.
Раскрылся сразу он, как томик,
и пламя бедную тетрадь
пошло терзать.
Оно с проворностью куницы
вмиг обежало все страницы,
хватало пищу со стола
и раскаляло зеркала.
Какая даль в них отражалась?
Какое горе обнажалось?
Какую жизнь сожрала гарь —
роман? стихи? словарь? букварь?
Какой был алфавит в рассказе —
наш? узелки арабской вязи?
иврит? латинская печать?
Когда горит, не разобрать.


Вот эта афористичность и эта замечательная четкость лосевской поэтической речи — то, что всегда меня в нем поражает. Стихотворение из его предыдущей книги «Новые сведения о Карле и Кларе» называется «30 января 1956 года (у Пастернака)».


Все, что я помню за этой длиной,
очерк внезапный фигуры ледащей,
голос гудящий, как почерк летящий,
голос гудящий, день ледяной,

голос гудящий, как ветер, что мачт
чуть не ломает на чудной картине,
где громоздится льдина на льдине,
волны толкаются в тучи и мчат,

голос гудящий был близнецом
этой любимой картины печатной,
где над трехтрубником стелется чадный
дым и рассеивается перед концом;

то ль навсегда он себя погрузил
в бездну, то ль вынырнет, в скалы не врежась,
так в разговоре мелькали норвежец,
бедный воронежец, нежный грузин;

голос гудел и грозил распаять
клапаны смысла и связи расплавить;
что там моя полудетская память!
где там запомнить! как там понять!

Все, что я помню, — день ледяной,
голос, звучащий на грани рыданий,
рой оправданий, преданий, страданий,
день, меня смявший и сделавший мной.

И всегда как-то я вспоминаю такое стихотворение Лосева, когда о нем заходит речь, у меня в памяти всплывают четыре строчки удивительной лаконичности и глубины:

Земля же
была безвидна и пуста.
В вышеописанном пейзаже
родные узнаю места.

Сейчас почитаю я немного Всеволода Некрасова, который конечно по сравнению с Лосевым звучит совершенным контрастом, но при этом несопоставимо по задачам и одновременно сопоставимо по глубине текста.

может нет

а может
и будет

как-нибудь
когда-нибудь
кто-нибудь

а хоть бы
и я

(может быть

а может
не быть)


* * *

Воля ваша

Страшноватая
все-таки наша страна

(Еще бы
Белые ночи

Но еще
И черные дни

Огни как бы
какие там тогда
могли быть огни

Большого города
Какого-нибудь
Желтого дьявола
Какие могут быть
города
И имена могут быть
Именно
Какие угодно
имени Горького
имени Харькова
«-----» Кирова
«-----» Культуры и отдыха
«-----» Оперы и балета
«-----» не одного
так другого
имени

и

Имени
Голода

Имени
Холода

Города
Имени Ленина)


Я Некрасова довольно долгое время читал и не слышал, как он звучит. И мне он казался долгое время такой поэзией для глаз, а потом одна замечательная художница и поэтесса Надя Плунгян прочитала на одном дружеском собрании его поэму «Вообще конечно». И меня удивило, то, как эта замечательная, ироничная, в общем-то, низводящая такие штампованные, клишированные выражения и одновременно их поднимающая до общего потока контекста, в котором приходится находиться, вот эта поэма, как она замечательно звучит. Я сейчас ее прочитаю.

Вообще конечно
наверно верно
тоже верно
конечно
не очень точно
но ничего
ничего
насколько скоро
насколько скользко
не так-то просто
как это ни странно
почти что чисто
довольно вольно
немножко можно
немножко больше
того что можно
может
еще немножко
а сколько можно
что ж тут можно
сказать

белеет парус
играют волны
сидим у моря
да ждем погоды

собака лает
когда-то будет
контора пишет
бумага терпит
чем черт не шутит
Лимонов скажет
а я молчит
пусть Пушкин пишет
Пушкин
все спишет
Денис Давыдов
Давид Самойлов
другим наука
отец солдатам

сосед соседа
сестра таланта
(сестра таланта —
Мария Павловна Чехова)
тебе и выборы
ни мяса ни рыбы
сказать неложно
забыть так скоро
отборный Бродский
роскошный Кушнер
кусочек Сочи
кусочек
неизвестно чего

Москва столица
зеница ока
рука владыка
сестра хозяйка
защита мира
долива пива
ума палата
машина Волга
газета Правда
кому что нужно
капуста лук
идет работа
одну минуту
тогда конечно
одна надежда
неизвестно на что

давай Бог ноги
отцы и дети
Агата Кристи
Барклай де Толли
Фрегат Паллада
сказало злато
уже тлетворный
нерукотворный
чего же боле
простой советский
советско-русский
словарь
хоть стой хоть падай

Кащей бессмертный
слуга покорный
Голодный Бедный
Буденный Горький
большой ученый
великий кормчий
и гениальнейший
зодчий
проект проспекта
субъект со съезда
отсюда вывод
любимый город
веселый ветер
воздушный шарик
клюквенный кисель
друзья Белинский
и Баратынский
кого я вижу
впервые слышу
прощу прощенья
прошу прощенья
вообще

нет уж пожалуйста
скажи спасибо
учи ученых
решайте смело
смотрите сами
гляди глазами
а не ушами
концы с концами
игра словами
только

не у нас с вами
хотите верьте
охотно верю
охота
пуще неволи
И вся Европа
И вся Европа
не по его
дурак редактор
дикарь директор
дурак директор
дикарь редактор
такой какой-то
другой бы спорил
а ну его
он такой какой-то
как я

а я-то думал
подумать только
пути и судьбы
навстречу жизни
сильнее смерти
за тех кто в море
за что боролись
всюду люди живут
по-моему тоже
как будто утро
такой же дождик
не то что дождик
а так
оно конечно
конечно лестно
конечно лестно бы
зайти в этот лес
берем березу
допустим кустик
туда дорога
туда обратно
а то и вовсе
покой и воля
едва ли воля
но такой
какой-то покой
оно и лучше
одно и то же
не то так это
уже неважно
немножко лучше
живу и вижу
живу
неужто
это возможно
а что такого
пойти на убыль
а почему бы
и нет
не ваше дело
не вышло дышло
что-то вышло
но что
чего-то вышло
то и вышло
что вы
идет навстречу
пошел на пользу
идем на принцип
идешь на принцип
идем

давай не будем
потом мы помним
так тогда
и запишем
пиши пропало
ума хватило
потом квартира
утихомирила
не тут-то было
начнем сначала
сначала было
смешно
смешное место
смешного мало
вообще-то нет
ничего смешного
вообще-то нет
но иногда да
да я так думаю
а вы разве нет
как интересно
ужасно страшно
но совершенно
напрасно
привыкли к мысли
во вкусе Руси
с какой-то стати
на нервной почве
по крайней мере
покойной ночи
концерт окончен
молодой человек

не нынче завтра
какого черта
восьмого марта
какого надо
такого года
тогда
охота было
была такая
попытка лета
очередная
еще одна
и еще одна
зато мы дома
бывает хуже
живут же люди
ни ге ни бе
вздохнуть да охнуть
начать и кончить
тихонько
чего-то вечно
чего-то нет
ничто не тошно
насколько точно
насчет того что
ничто не вечно
и в то же время
ничто не ново
все время время
теперь не время
все в свое время
такое чувство
такое чувство
что у
при чем тут это
и в самом деле
само-то самое-то
это дело-то
где
другое дело
готово дело
не в курсе дела
не в этом дело
не это важно
не тот Некрасов

не спорь с начальством
начать с того
не нас не станет
не фунт изюму
не кот наплакал
не вор не пойман
закон не писан
нет Кремль не дремлет
еще что скажешь
то и скажу
не верь не в Бога

скажи-ка дядя
и я так думал
засомневались
а то давай
пока погода
покуда лето
не передумало
а разве можно
а неужели нельзя
и мы пахали
и плохо ли
Адис Абеба
Одесса мама
свобода слова*
слава Богу

дошло
вышло
дождливо
ладно
неважно

слышишь
как дело пошло
шлеп шлеп шлеп
а что

такой же дождик
такой хороший
картошкин дождь



           *(свобода слова —
           измена Родине)




Страницы: 1 2 3