Мария Галина: «Есть некая правда, которая не зависит от автора». Интервью с автором романа «Малая Глуша».

Мария Галина: «Есть некая правда, которая не зависит от автора». Интервью с автором романа «Малая Глуша». (скачать аудио).

Принимает участие: Мария Галина

Программа: Интервью


Разместить в блоге


Литературное радио: Добрый вечер, дорогие радиослушатели! Сегодня в рамках программы «Интервью» мы беседуем с Марией Галиной. И обсуждать мы сегодня будем ее роман «Малая Глуша», который в этом году попал в шорт-лист премии «Большая книга». Маша, скажите несколько слов вообще об этом произведении, как-то заинтригуйте читателя.

Мария Галина: Ну, я думаю, уже то, что он попал в шорт-лист такой престижной премии, само по себе должно читателя волей-неволей заинтриговать. Вот, скажем, сейчас в «АСТ» (в «Астреле») вышел роман Дмитрия Ярмолинца, одного из финалистов «Большой книги», — «Свинцовый дирижабль Иерихон». И там, на обложке стоит такой красивый желтый штампик, и написано «Финалист «Большой книги» 2009 года». То есть, специалисты, те, кто занимаются книгами, считают, что это уже достаточная визитная карточка для того, чтобы роман взять и прочитать. Но, если говорить именно о «Малой Глуше», то это вещь, состоящая из двух почти независимых частей, фактически из двух романов. Эти два романа связаны очень слабым мостиком даже не сюжетным, а как бы ситуативным. Действие первого этого романа или первой части, или первой повести, как удобно, происходит в семьдесят девятом году перед введением войск в Афганистан, что имеет косвенное некое отношение ко второй части романа. А во второй части романа действие происходит в восемьдесят седьмом году. Кто-то из критиков, по-моему, Василий Костырко написал (я просто не уверена уже кто это был, потому что довольно много отзывов), что это две ключевые точки слома советской империи — семьдесят девятый и восемьдесят седьмой год. Что еще? Это не реализм, скажем так. Это нечто больше похожее на фантастику, на мистику, на…  сейчас это любят называть магический реализм, но я считаю, что этот термин искусственный, некий оксюморон, придуманный просто для того, чтобы туда подогнать вещи самых разных направлений. Далеко не все мне у себя нравится, а этот роман мне, надо сказать, нравится. Я считаю, что он хороший. Читателям он, видно, тоже нравится. Потому что он получил Серебряный Кадуцей за большую форму на Харьковском фестивале фантастики «Звездный мост». А это серьезно, там обычно отмечают самые яркие жанровые вещи года. То есть, фантасты его признали как бы своим. Ну, вот.

Литературное радио: То есть, Вы считаете, что это фантастика?

Мария Галина: Нет.

Литературное радио: Или фантасты считают, что это фантастика?

Мария Галина: Фантасты считают, что это фантастика.

Литературное радио: А насколько вообще в фантастике распространен этот прием — рассказ о нашем времени? Потому что все понятно, когда пишешь о далеком будущем, дальше все можно списать на то, что будущее. Все понятно, когда пишется, что там прошлое. Читатель опять-таки не может проверить это своим опытом. Насколько для фантастики ново то, что роман о наших днях?

Мария Галина: Это достаточно распространенный прием. Если мы возьмем, скажем, таких писателей, очень плодотворно работающих в жанре фантастики, как Марина и Сергей Дяченко, то мы увидим, что во многих их романах действие происходит в наше время. Может быть, чуть-чуть измененные реалии, фантастические допущения, но вполне узнаваемая современность. Если мы возьмем, то, что мы называем, может быть, несправедливо, а может быть, справедливо, не знаю, массовой литературой, «Дозоры» Лукьяненко, если мы возьмем «Тайный город» Панова… Есть такое некое направление, условно говоря, криптофантастика, когда выясняется, что исторические события или то, что происходит сейчас, на самом деле имеют под собой некие совершенно другие тайные, страшные и фантастические основания. И мы видим только их последствия, а главная битва этих страшных бульдогов происходит где-то под ковром. И нам она невидима, но фантасты нам, в меру своих сил, о ней рассказывают. Поэтому в том, что в «Малой Глуше» действие происходит в современности, вернее не в таком уж ближайшем прошлом, потому что эпоха фактически прошла уже с тех пор, в этом как раз ничего нового, ничего революционного нету. Что с моей точки зрения там относительно новое? Это сама форма написания, во-первых. Это две такие вещи как бы… то есть, мы не можем сказать это роман, это два романа, это две повести, это цельное произведение, это два разных? Это сказать очень трудно. Иными словами, речь идет только о форме подачи материала. Потому что по моему опыту, а он у меня уже солидный и как у критика, и как у автора, тем и сюжетов у нас не так уж много. И, наверное, основная новизна, основное ноу-хау заключается в способе решения, не столько в материале, сколько в инструментарии. Вот с моей точки зрения инструментарий там относительно новаторский. А что касается сюжета и темы, они очень традиционны.

Литературное радио: Сюжет и тема традиционны. А что тут имеется в виду под инструментарием?

Мария Галина: Способ говорения, способ рассказа, способ подачи материала.

Литературное радио: То есть, скажем так, что вот фантастика находится в ядре сюжета. А весь сюжет, он вроде бы такой вполне себе бытовой.

Мария Галина: Бытовой, заземленный, да, без всякого героизма, без любимых фантастикой сверхлюдей, то есть фактически это могла быть производственная история. Что изменится, если мы в первой части на место страшного индейского духа поставим просто эпидемию холеры, которая разразилась в Одессе чуть раньше? Это был, по-моему, семьдесят четвертый год или семьдесят второй… Мне кажется, что было тоже самое — сначала скрывали от властей отдельные случаи, списывали на какие-то случайные заболевания, антисанитарию, отравления. Потом, когда разразилась эпидемия, сначала медлили, потом начали паниковать. То есть, это стандартная схема развития событий в авторитарном обществе, скажем так, когда начальства боятся больше, чем любой эпидемии. И мне было важно, собственно, не столько рассказать эту фантастическую историю (я, наверно, не умею просто писать по-другому), сколько передать дух вот этого вот времени.

Литературное радио: Семьдесят девятого года.

Мария Галина: Ну, вообще конца семидесятых, то, что мы сейчас называем «застоем». Это время, которое сейчас очень идеализируется, потому что поколение, которое было в расцвете сил тогда, сейчас уже очень немолодо и одни занимают ключевые позиции, да, а другие находятся уже в состоянии — то, что называется стагнации и потери себя, уже уступили в этой гонке место другим людям. И поэтому и те, и те это время склонны очень сильно идеализировать по разным причинам. Одни потому, что они были молодые, они были в силе, трава была зеленая, девушки их любили или там парни, наоборот. Другие тоже потому, что им вроде и сейчас все хорошо, но чего-то не хватает. И они вот этот свой прежний способ жизни, эту ностальгию транслируют другим поколениям. И получилось, что сейчас для нас такая вот несколько идеальная, вот этот потерянный рай — это эпоха застоя. Да, мы летали в космос, у нас были космические корабли, да, у нас там было то, у нас было се. Но люди забывают, что это было не у нас. Это были совершенно другие люди, другие достижения, и средний человек, как мы говорим, обыватель, не имел к этому абсолютно никакого отношения. Это просто инструмент пропаганды. Поэтому вот эту вот точку зрения, ситуацию, в которую попадали именно обыватели, их психологию, их мышление, их способ жизни, я как раз и пыталась в первой части этого романа написать. Мне говорили, что это сатирический роман. Это не сатирический, это очень драматический текст, потому что люди там не имеют выхода никуда. Вот эта вот жизнь, она была очень, как бы ограничена, степени свободы были ограничены. И поэтому мне кажется, что вот это вот, собственно, и была задача этого романа.

Литературное радио: Ну, я не помню семьдесят девятый, а вот те, которые я помню, там восемьдесят второй и где-то так — да, по ощущениям совпадает, что это не сатира, а как раз это жесткая правда такая.

Мария Галина: Жесткая правда, да, просто рассказанная таким немножко притчевым методом. Там есть, конечно, очень сильный элемент условности. Но в психологии, в поступках героев, в их мировосприятии это совершенно правдивая история. И я даже, поскольку мне интересно, я же отслеживаю в Интернете какие-то отзывы — какая-то женщина сказала, что, Боже мой, я забыла уже, какие ужасные были ощущения у меня в это время, я, говорит, сейчас перечитывая, все это вспоминаю, меня тошнит, но я все равно перечитываю. То есть это вот ощущение несвободы, скованности, мелочности какой-то, вот оно, видимо… те, кто его испытал, они его вспоминают на основании этого текста, скажем так.

Литературное радио: В Вашем ответе мелькнуло слово Одесса. И у меня в связи с этим такой вопрос: а насколько первая часть автобиографична? Потому что вроде бы нигде не сказано впрямую, что это Одесса, но сказано улица Ласточкина и сказаны еще какие-то вещи, явно с Одессой связанные — приморский город, плюс там всякие биологические штуки, а нам известно, что Вы по образованию биолог. То есть, вообще насколько это о себе?

Мария Галина: Ну, как бы, с моей точки зрения, любой худо-бедно писатель, который пишет не для денег, то есть, не делает по каким-то лекалам стандартные вещи, он старается писать о себе. То есть, нормально, когда человек раздваивается, растраивается, и каждый герой — это какая-то делегированная часть самого автора. Поэтому, конечно, это о себе, но я не могу сказать, что я вот этот герой этого романа там или этот герой. Какие-то части своего сознания я передоверила разным вот этим людям. Насколько о себе? Ну, конечно, опыт советской жизни — это мой. А чей еще? У меня другого нету. Насколько это Одесса? Ну, конечно, это Одесса, да. Там есть совершенно прямые, да…  лестница знаменитая Потемкинская, порт и так далее. Но мне кажется, что это все-таки некий универсальный город. Потому что топографию я не соблюдала. Топография там изменена. То есть, четких топографических привязок, кроме двух-трех опорных точек, там нету. И порт немножко в другом месте там, и немножко другое расположение улиц, районов и так далее. Но, в общем и в целом, конечно, Одесса себя там узнает. Я уж не знаю, обрадуются ли одесситы, когда прочитают это, или нет, но, безусловно, что-то общее есть.

Литературное радио: А город не был указан для обобщенности, то есть, для того, чтоб показать, что это на самом деле во всей стране так было? Или с какой целью?

Мария Галина: Нет, не было какой-то цели конкретной. Просто так получилось.

Литературное радио: Ну, просто во второй части названы некие населенные пункты хотя и придуманные, но они названы. А в первой части как-то так деликатно не названы.

Мария Галина: И там, и там своя степень условности. Но она достигается просто разными приемами. Если во второй части существует придуманная топография вот этого вот района, куда герои отправляются, то в первой части эта степень условности, она существует за счет неназывания как раз места событий. Потому что иначе бы было гораздо сложнее, если бы пришлось называть конкретно места, улицы. И все это был бы уже совсем другой рассказ, совсем другая история. Все-таки я хочу подчеркнуть, что персонажи там выдуманные. И совершенно не стоит искать каких-то обобщений, параллелей. В Одессе людей, которые описаны в этом романе, в то время не было, конечно. Это совершенно другие люди, то есть, мне совершенно не хочется, чтобы кто-то напрасно расстраиваясь и переживая, узнал себя в этих людях. Потому что люди получились очень грустные, печальные и несчастные. Это люди выдуманные. Поэтому и, собственно, город не назван. Потому что если бы он был назван, то, возможно, кто-то  бы обиделся или расстроился и совершенно понапрасну.

Литературное радио: А СЭС насколько это выдуманная контора или это что-то тоже из настоящего Вашего?

Мария Галина: Это абсолютно выдуманная контора. Знаете, в каждом уважающем себя городе и сейчас, и тогда существовали некие санитарные эпидемиологические службы, станции в портах, обязательно они есть, потому что есть санитарный и таможенный контроль за ввозимыми грузами. Это все абсолютно нормально. Но сама контора, деятельность ее, расположение ее, конечно, выдуманы. Я работала в биохимических лабораториях, когда была в возрасте, условно говоря, моей героини. И конечно, они все друг на друга похожи. Там есть пробирки, там есть бокс для стерилизации аппаратуры и оборудования, там есть штативы, там есть реактивы и много еще других интересных вещей. Но, конечно, именно эта контора выдуманная. Такой у нас не было, насколько я знаю. Если она есть, ну тогда я открыла какую-то страшную тайну человечеству.

Литературное радио: Нет, ну, там понятно, к чему эта метафора, то есть, какая контора у нас боролась со злом, понятно.

Мария Галина: Вот тут я хочу Вас, Денис, поправить. Это не метафора. Это не является метафорой КГБ никоим образом. Это не является вообще никакой метафорой. Это история про выдуманную организацию, которая в силу обстоятельств столкнулась с определенными проблемами. Я не настолько люблю держать фиги в кармане. И если бы я хотела что-то написать про КГБ, про диссидентов, про отъезжантов и так далее, я бы, наверное, могла бы об этом говорить прямым текстом. Здесь вообще нет метафор. Здесь нету двойного смысла, его не надо искать. Там смысл ровно тот, который лежит на поверхности. Вчитывать его туда абсолютно не имеет смысла. Хотя я понимаю, что всегда такой соблазн у читающих людей есть.

Литературное радио: Возникает, да, там очень сильно возникает. А вот откуда писатель берет терминологию или так хорошо с ней знаком? Ведь там в первой части есть и карточная терминология, и какая-то морская терминология.

Мария Галина: Писатель берет терминологию из Интернета, из Википедии, из прочих мест. То есть, если тебе что-то нужно, то, слава Богу, у нас есть словари и справочники, и мы можем обратиться к этим словарям и справочникам. Единственное, наверно, что дает хорошее высшее образование, — это умение работать с материалами. Потому что все остальное забывается, но умение при необходимости найти нужные материалы — это очень полезное качество. Как вы заметили, этот роман посвящен одному моему другу. Это Дмитрий Скафиди, он же Игорь Тимошенко — замечательный одесский был писатель, держатель сайта «Литературная палуба», очень хороший человек, очень хороший друг и второй помощник капитана на судах дальнего плавания. Собственно говоря, умер он, в общем-то, погиб, можно сказать, от профессиональных перегрузок, просто от вредной работы. И у меня сохранились какие-то его письма, какие-то его SMS-ки, какие-то его e-mail-ы из дальних портов — где он описывал свои приключения. Вот образ там Сэконда, второго помощника — это собственно говоря, ему такой трибьют. Это как раз единственный персонаж, который, будь он жив, он бы, наверное, себя узнал. То есть, собственно, этот роман до какой-то степени писался и для того, чтобы отдать ему дань уважения — первая часть, скажем так. Оттуда и морская терминология и все остальное.

Литературное радио: Фактически в завершение разговора о первой части, скажем, что-то о карпатском маге, то есть, почему он карпатский, вообще, откуда он там взялся?

Мария Галина: Ну, как сказать? Есть некие сомнительные законы написания сомнительных текстов. И обычно всегда для борьбы с неким злом привлекается чужак. То есть, если мы, скажем, возьмем всю эту вампирскую замечательную модную ныне тематику, там есть Ван Хельсинг, какие-то другие герои, они борются со злом, они, если не всемогущи, то достаточно сильны, но в своем окружении они чужие. И для того, чтобы показать такого человека, который может на себя взять функцию истребления зла, но, в то же время, является чужаком в этой среде, то понятно, нужен кто-то из других регионов. В этом смысле, конечно, Карпаты, вообще Западная Украина это очень сложный, очень чудно́й, очень интересный и до какой-то степени закрытый для познания, закрытый для чужаков регион. И вот это вот привлечение оттуда карпатского мага — это, собственно говоря, такой, ну, напрашивающийся до какой-то степени прием. Я, конечно, постаралась это сделать так, чтобы не было слишком явных параллелей с вампирской этой самой мулькой, чтобы это действительно был живой человек со своей биографией, со своими трагедиями и достаточно, что называется, не лояльно и холодно относящийся к существующей системе, что тоже в данном контексте было очень важно. То есть, как себя поведет человек вот в этой ситуации, когда ему не за что благодарить ни эту власть, ни этих людей, вот. Ну, вот как бы такая фигура.

Литературное радио: Я напоминаю, что у нас в эфире сегодня Мария Галина. И мы говорим о ее романе «Малая Глуша». Мы говорили о первой части, которая называется «СЭС-2». И сейчас мы обсуждаем вторую часть, которая называется «Малая Глуша». Семьдесят девятый год — предолимпийское волнение и Афганистан. То есть, вот эти две главные зацепки. А что можно сказать о восемьдесят седьмом годе? То есть, чем этот год был годом слома?

Мария Галина: У нас, насколько я помню, за два года до этого рванул Чернобыль. Значит, это уже была ситуация, когда система… ну, видимо, есть такое понятие как избыточная жесткость системы. Когда она начинает рушиться, она рушится по всем параметрам, по всем швам. И как раз затонул «Адмирал Нахимов» в результате чудовищной, нелепой ошибки, просто абсолютно нелогичной, трудно допустимой. У нас рванул Чернобыль. У нас случилось сразу несколько катастроф. Причем до этого было очень четкое эсхатологическое ощущение у людей. Казалось, что, действительно, вот-вот что-то случится. И потом посыпались одна за другой эти катастрофы. И, конечно, если говорить с какой-то, да, точки зрения метафизики, я, в общем, не метафизик, но с точки зрения, народного сознания или такого вот архаичного сознания — при этом всегда происходит некий прорыв, некое соприкосновение тонких планов. То есть, в моменты национальных катастроф хтонический мир лезет наружу. И вот это вот ощущение зыбкости существующего мира, ощущение возможности обрушения его в этот вот тонкий план собственно и является темой второй части, скажем так.

Литературное радио: А в какой момент для Вас возникла вторая часть? То есть, это было, скажем так, вот «СЭС-2» был закончен, отложен, прошло сколько-то времени, или это было в середине написания «СЭС-2»?

Мария Галина: Ну, я где-то в середине написания «СЭС-2» думала, что у меня будет небольшой эпилог, как бы такой рассказ-прицепчик, вот где как раз эта история будет рассказана, но она будет очень короткая и будет как бы перебивать вставками своими первую часть. То есть, она не будет выделена в отдельную историю, а будут просто идти такие вставные новеллы, эти истории будут развиваться параллельно, и мы, мол, долгое время не будем знать, где между ними связь. Но когда я начала писать этот небольшой фрагмент, оказалось, что он неожиданно для меня разросся в совершенно самостоятельную вещь. И если я первый фрагмент писала («СЭС-2») очень долго, я как-то искала способ рассказать эту историю, какой-то язык найти для нее свой, вообще как бы подбиралась к ней очень долго, считала дни, чтобы там была ровно неделя рабочая, чтобы она уложилась как-то, то здесь это писалось, я не успевала просто набивать на клавиатуре, рука не успевала за мыслью. И она написалась очень быстро. При этом, тогда уже мне Юлия Качалкина предложила отнести это в «ЭКСМО», я ей сказала, что сейчас закончу, уже кончаю, сдаю. И потом я, значит, оттягивала, оттягивала, оттягивала. Потому что все продолжала писаться эта вторая часть. И надо отдать им должное они ждали где-то полгода, пока я не допишу вторую часть, а потом еще полгода, потому что я отнесла в «Новый мир» просто показать, и Михаил Бутов сказал, знаешь, а давай ее нам. Я тогда еще в «Новом мире» не работала и вот туда попала эта вещь. И тоже, значит, мы ждали, пока она будет опубликована, пройдет в «Новом мире», чтобы я могла с чистой совестью издать это отдельной книжкой. Так что где-то порядка года «ЭКСМО» ждало, пока это все будет закончено. Ну, вот когда все это закончилось, то произошло вот это все хорошее.

Литературное радио: То есть, вторая часть писалась год, а первая дольше, да?

Мария Галина: Вторая часть писалась где-то месяца четыре после первой, а первая писалась около двух лет, скажем так.

Литературное радио: Восемь лет разницы. Ее как бы реально по написанию не было?

Мария Галина: Ну, нет, конечно. Если бы я писала с интервалом восемь лет, то, я думаю, что это были бы совершенно разные вещи.

Литературное радио: Я хотел, чтобы Вы рассказали о форме второй части. Вы пытались сделать контраст?

Мария Галина: Я совершенно не пыталась сделать контраст. Я принадлежу к тем авторам, которые вообще не знают, что у них будет написано на следующих нескольких страницах. Поэтому никакого сознательного плана произведения, никакого сознательного контраста, ничего там не было. Никаких замыслов, которые удались или наоборот не удались, там не было. Некое самостоятельное развитие, кристаллизация текста происходила, это да. И уж как она происходила, что служило этими центрами кристаллизации, выпадения текстового раствора, я понятия не имею. Для меня эта такая же магия и такая же, в общем-то, загадка, как для любого другого пишущего или не пишущего человека. Я не очень понимаю, по каким принципам идет формирование текстов. И, наверное, объяснить это не могу никому.

Литературное радио: Для тех, кто не читал, я скажу, что первая часть состоит из таких маленьких подглавок, разделенных звездочками. Там все время какие-то разные сюжеты, они как-то между собой взаимодействуют. А во второй части идет сплошной текст, и его надо читать, не отрываясь желательно.

Мария Галина: Именно потому, что он быстро писался. Когда пишется быстро, нету никаких перебивок.

Литературное радио: Не успеваешь ставить звездочки.

Мария Галина: Не успеваешь ставить звездочки. Там идет сплошняком вот этот вот текст. А первый писался долго, разрабатывались, да, разные линии. Там идет переключение планов, это все то, что называется выстроенный роман. Но, тем не менее, это совершенно как бы никакого сознательного плана, сознательных хитростей здесь нету.

Литературное радио: А вот в первой части… Вы ее писали линейно или нет?

Мария Галина: Я ее писала линейно.

Литературное радио: То есть вот эти вот, когда там один сюжет, потом другой сюжет — это перещелкивание в голове писателя, а не…

Мария Галина: Это перещелкивание в голове.

Литературное радио: А вообще как совмещается в одном человеке проза и поэзия? Работали ли Вы над стихами в тот момент, когда Вы писали вот эту большую прозаическую вещь?

Мария Галина: Мне кажется, что разные участки мозга отвечают за прозу и за поэзию. Но я уже заметила, поскольку это не первый мой роман, что после книжек, которые, вроде как тебе самой кажется, получаются, пишутся стихи примерно на ту же самую тему. И после или во время этого романа я написала такой цикл, который называется «Гагарин», он тоже про советское время, про советскую эпоху, такой немножко мифологизированный. И вот он недавно опубликован в книжке «На двух ногах», которую выпустило издательство Дмитрия Кузьмина «АРГО-РИСК» в серии «Воздух».


Страницы: 1 2