Мария Галина: «Есть некая правда, которая не зависит от автора». Интервью с автором романа «Малая Глуша».

Мария Галина: «Есть некая правда, которая не зависит от автора». Интервью с автором романа «Малая Глуша». (скачать аудио).

Принимает участие: Мария Галина

Программа: Интервью


Принимает участие: Мария Галина


И там вот есть как раз стихи, которые были написаны как эхо вот этого всего.

Литературное радио: А можно что-то из этого?

Мария Галина: Прочитать?

Литературное радио: Да.

Мария Галина: Я сейчас попробую маленькое стихотворение прочитать, потому что большое, наверно, уже всех достанет.


Репродуктор на столбе
Поет песню о тебе,
О твоей несчастной, горькой, загубленной судьбе.

Бухгалтер средних лет
Покупает билет
Своей маленькой женщине, одетой в креп-жоржет.

Их посадят в пятый ряд,
Дверь за ними затворят,
И покажут в кинохронике привязной аэростат,

Академика наук,
Двух ткачих, цветущий луг,
Все на свете исчезает, превращаясь в свет и звук,

Исчезают и они
В черной бархатной тени
В эти теплые, последние, в эти солнечные дни.


Ну, вот такой жалобный текст.

Литературное радио: Я еще хотел узнать, собственно, про вторую часть, насколько в данном случае, на Ваш взгляд, ноу-хау является выбор героя? Потому что на самом деле в первой части вроде бы так все заканчивается хорошо, все молодые герои (ну и не только молодые, на самом деле) — все живы. И читатель, открывая вторую часть, он подсознательно ждет, что ему сейчас расскажут, что через восемь лет стало с Розкой, что стало с Васей, что там стало с Лялькой, может быть, еще с кем-то. И первую, как минимум, половину второй части читатель думает: «А кто все эти люди?».

Мария Галина: Вы знаете, с моей точки зрения, первая часть заканчивается ужасно. Потому что мы наблюдаем на протяжении всей первой части полное крушение надежд и крушение жизни нескольких героев, там, собственно говоря, никто не приходит к финалу с какими-то победами. Она кончается чудовищно. Она кончается попытками самоубийства, смертями, горем, разбитыми надеждами.

Литературное радио: Ну, просто все остаются живы. То есть, нигде явно не указано, что там кто-то, по крайней мере, вот из этих вот молодых, погиб. И нам интересно, может быть, через восемь лет что-то стало лучше?

Мария Галина: Мы не знаем, остались ли живы эти герои. В конце концов, все всегда кончается одинаково у нас, все кончается старостью, болезнями и смертью. И то, что произошло с героями первой части — это, собственно, чудовищная трагедия. И я не знаю, обязательно ли смерть героев это плохо, а остаться в живых — хорошо ли. С моей точки зрения, ужасно кончается первая часть. Что касается второй, то она должна была ужасно закончиться априори. Потому что стандартный сюжет путешествия в загробный мир, да, сюжет Орфея мы все прекрасно с Вами знаем, и чем он закончился, мы тоже знаем. Тут я должна добавить, что почти у каждого народа есть свой Орфей. Есть некие мифы о путешествии в загробный мир. И у каждого народа это путешествие кончается очень плохо, ужасно. Поэтому, конечно, отблеск заведомой трагедии ложится на это путешествие. Мы знаем, что закончиться хорошо это все не сможет. Потому что я, хотя и не знаю, но думаю, что у каких-то современных писателей версии такого путешествия в загробный мир наверняка должны быть. И я больше чем уверена, что они кончаются какой-то редкой дрянью. Соответственно, здесь то же самое. Что касается героев, ну да, мне хотелось, чтобы немножко читатель помучался, мозги поломал, подумал: «А кто ж все эти люди?». Вот. Это такой как бы, ну, крючок, который может быть, дополнительно держит внимание читателя. Не могу сказать, что это сознательная хитрость, но некое такое мелкое пакостничество, да, в этом проявляется.

Литературное радио: Хитрость хорошая, да. Надо сказать, что угадать, кто был этот Евгений, фактически невозможно. То есть, вот из этого ответа: у Вас не было никакого желания или соблазна сделать «хэппиэнд», то есть когда там, допустим, Рита и Евгений уходят, возвращаются, и у них как бы, ну, до некоторой степени, все нормально.

Мария Галина: Есть некая правда, которая не зависит от автора. Потому что, по-моему, текст и то, что ты пытаешься с этим текстом сделать, это очень хрупкая штука. Ты нажал его и сломал, если ты делаешь так, как тебе хочется, а не так, как эта правда тебе видится, как она требует решения. Получается искусственная и фальшивая вещь. Мы несколько раз наблюдали на протяжении истории литературы, что случалось с людьми, когда они пытались в угоду то, что называется «хэппиэнду», в угоду некой идее, менять художественную правду. Конечно, я не Гоголь, который носился со своим томом «Мертвых душ», а потом расстроился и бросил его в огонь, а потом еще больше расстроился. Я вовсе не пытаюсь сказать, что я что-то написала большое и страшное. Но, по крайней мере, есть некие законы, которые, как мне кажется, универсальны для любого автора, и для того, который пишет какой-то маленький детектив, и для того, кто пишет большой судьбоносный роман про историю человечества или страны, значит. То есть, нельзя идти против законов логики, законов текста, кем бы ты ни был. Если ты не идешь против этой логики, я думаю, что это получается хорошо, идешь против — получается фальшивка, скажем так.

Литературное радио: А к Вам не обращались какие-то режиссеры по поводу фильма по «Малой Глуше»?

Мария Галина: Я все сижу вот и жду, когда, наконец, какой-то режиссер ко мне обратится, вот, и скажет: «Дорогая Маша, значит, классная штука. Давай мы ее экранизируем, заплатим тебе большие деньги, значит, наберем классных кинозвезд. Ты будешь сама показывать пальцем, значит, мы тебе устроим кастинг. И все будет хорошо». Нет, не обращались.

Литературное радио: Нет, на самом деле вещь действительно классная.

Мария Галина: Я знаю.

Литературное радио: Но она, конечно, немножко не в киноформате с точки зрения «хэппиэнда», но…

Мария Галина: На самом деле она очень кинематографична. Она выстроена по всем законам кинематографии. У меня вообще сценарный тип мышления. Это все я прекрасно знаю. Но таких замечательных предложений пока не поступало.

Литературное радио: Скажите несколько слов о специфике современного романа, как Вы ее видите? Наверное, уже как критик или как автор, не знаю.

Мария Галина: Специфика современного романа заключается, с моей точки зрения, в том, что никакой специфики нету. Это как с модой. Были периоды, когда была какая-то четкая линия моды, были периоды эклектики, когда доступно все. Мне кажется, мы сейчас находимся в таком времени, когда, может существовать традиционный роман, вот такой большой, красивый, толстый. А может быть все по-другому. Собственно роман, это ведь человек в некоем отрезке времени, в некой истории, человек, как персонаж истории, истории в большом смысле слова. И сейчас вот я смотрю, есть некая попытка эту романную форму как-то модифицировать, может быть, потому, что из-за Интернета, из-за как бы специфики Интернет-читателя у нас сейчас довольно короткое (то, что называется клиповое) мышление. То есть, большие тексты воспринимаются очень плохо. Если там нету жесткого сюжета, если это не какой-то триллер. Есть романы в рассказах, то есть довольно подвижная, составная структура. Есть романы чудны́е, почти нон-фикшн. Собственно, как у Рустама Рахматуллина. «Две Москвы, или Метафизика столицы» это вроде бы огромный труд по москвоведению, в то же время это роман, и так далее. Мне кажется, что если теряются жесткие требования к тому, что есть роман — это очень хорошо. Потому что мы имеем огромное количество степеней свободы, у авторов развязаны руки. Как им нравится, так они пишут. Было такое время, где-то лет пять назад, когда вдруг несколько вроде бы серьезных критиков начали кричать: «Ах, романная форма умерла. Сейчас мы с вами присутствуем при ее конце. А вот у нас маленькие рассказы. Вот они, значит, почти романы. А романы…» Ну, это все ерунда, это все прошло. Романная форма не умрет никогда, пока существует читатель. Но она, конечно, трансформируется — это нормально.

Литературное радио: То есть у Вас как раз в «СЭС-2» вот такая вот клиповость используется, а вторая часть держится на том, что сквозной сюжет, очень интересно, куда они идут, зачем они идут, чем все это закончится и так далее.

Мария Галина: Ну, да. Но я не пыталась построить это все сознательно. Но оно получилось, как получилось. Ну, в общем, видимо, так оно и есть.

Литературное радио: Для романной формы сейчас какой-то другой выход, да, потому что некоторые толстые журналы отказались, как известно, печатать слишком большие романы.

Мария Галина: Ну, они отказались по экономическим причинам. Потому что вещь, которая печатается в двух-трех номерах — это для некоторых подписчиков или там покупателей, которые приходят в киоск за этим номером журнала — это для них не всегда подъемно. Им проще, когда эта вещь выйдет книжкой, пойти, купить ее. Цикл производства в журнале сейчас длиннее и сложнее, чем цикл производства в издательстве. То есть, поэтому, конечно, толстые журналы поступили очень разумно, и, наверное, единственным возможным образом, отказавшись конкурировать с издательствами, где они заведомо проигрывают, и сделав ставку на некие новые некие поля, еще не освоенные по ряду причин издательствами, какие-то поиски новых областей, на полуэкспериментальные формы.

Литературное радио: Ну, то есть, роман, он теперь отошел полностью к книгам.

Мария Галина: К книгам, да, вотчина книжных издательств. Поэтому, собственно, здесь и плохого-то ничего нет. То есть, происходит специализация. Опять же, очень разные вещи, благодаря этому, находят читателя. Если мы вспомним, в том же «Новом мире» печатался роман (по крайней мере, он назывался роман) Олега Сивуна «Бренд» — просто набор эссе о значимых или не значимых брендах в контексте культуры, в контексте восприятия. То есть, вроде как роман, вроде как не роман. После того, что он получил несколько престижных премий, он вышел отдельной книжкой, как я понимаю, пользуется большим успехом, хорошо продается. Но опубликован он благодаря журналу, который нашел, собственно, нащупал вот этот новый тренд, новое поле. То есть, вполне это может ко взаимной выгоде происходить — это сотрудничество, журналов и издательств. Мне кажется, что здо́рово, а что тут плохого?

Литературное радио: Является ли фантастика субкультурой? И как сейчас фантастика интегрируется в мэйнстрим, надо ли ей вообще туда интегрироваться или не надо?

Мария Галина: Ну, вообще это, если честно, разговор на отдельную замечательную длинную интересную часовую-полуторачасовую программу. Но если коротко: пока сами фантасты себя хотят считать субкультурой, они будут субкультурой. У них есть свои съезды — конвенты. Фантасты все друг друга, фактически, так или иначе, знают. У них есть некая система своих опознавательных знаков, как бы полупаролей, цитат из любимых книжек, свои кумиры. То есть, да, субкультура. Но как только фантастика выходит на большую дорогу со своим фантастическим кистенем, она начинает конкурировать с другими произведениями. И первое, что ей начинают предъявлять, это требование художественности. Пока она живет внутри самой субкультуры, там художественность не обязательна. Обязательна придумка, оригинальность мышления. Но как только она сталкивается с, условно говоря, большой литературой, то остаются в ней, конечно, и пользуются вниманием, и получают премии те произведения, в которых, как в любой нормальной литературе, есть мощная художественная составляющая. Это Михаил Успенский с последним его романом «Райская машина», это Андрей Лазарчук, это те же Дяченко Марина и Сергей, это Генри Лайон Олди, это Елена Хаецкая — питерский писатель, это Олег Дивов, то есть, мы можем перечислить. Причем они очень легко мигрируют из одного лагеря в другой.

Литературное радио: Ну, то есть, хорошая книга она и там, и там хорошая книга.

Мария Галина: Нет. Просто часть из этих людей пишут вполне литературу, которая… Если она выходит под обложкой какой-то серьезной мэйнстримовской серии, то это мэйнстримовская книжка. Если под обложкой фантастики, честно говоря, довольно аляповатой, то это фантастика. То есть, у таких книжек их маркировка — это обложка. Остальные этой конкуренции не выдерживают, скажем так.

Литературное радио: Несколько слов о «Большой книге» этого года. Кого Вы успели прочитать? Или Вы успели прочитать все? Кто вам наиболее понравился, запомнился? И так далее.

Мария Галина: Я, к счастью, выступала здесь как объект, а не как эксперт. Поэтому у меня совершенно не было необходимости и, честно говоря, потребности все это читать. Но я боюсь, что придется, поскольку все-таки, я худо-бедно работаю в отделе критики и публицистики «Нового мира». Но я читала Славникову «Любовь в седьмом вагоне» — сборник рассказов. И болела за нее. И я болела за новичков, за рукописи. Потому что вообще то, что, с моей точки зрения, «Большая книга» сделала замечательно и делает до сих пор — это выводит к читателю новые имена. Потому что вот этих людей никто не знал, пока они не подали как рукописи свои тексты, и вот они вошли в шорт-лист. Это Мариам Петросян «Дом, в котором» и это Андрей Балдин «Протяжение точки». Я очень надеюсь, что я как раз после того, что я эти книжки внимательно прочту, я напишу что-нибудь про них хорошее. Поэтому мне кажется, что премия эта замечательная, что она обладает очень большими степенями свободы именно потому, что допускаются и рукописи, и сборники рассказов, и нон-фикшн, и фикшн, и все. И я бы очень хотела, чтобы ее судьба премиальная продолжалась и продолжалась долго, долго и долго, чтобы это не был такой краткий порыв наших сильных мира сего как-то поощрить литературу, а чтоб эта премия вошла в историю литературы, как одно из самых больших и серьезных начинаний.

Литературное радио: Ну, она вроде уже долго существует.

Мария Галина: Четыре года. Вот я бы ей желала существовать и сорок четыре года и так далее.

Литературное радио: И четыреста сорок четыре.

Мария Галина: Четыреста сорок четыре, то есть, я большой сторонник и защитник этой премии, равно как и «Русского Букера», и других потому, что, собственно, премии (это я уже говорила и не раз, это все говорят) — это некий контекст, это помещение автора, помещение произведения в некую сеть взаимоотношений, рейтингов, связей. Чем больше этих премий, тем богаче и интереснее современный литературный контекст. Поэтому это очень здо́рово.

Литературное радио: Последний вопрос о творческих планах именно прозаика Марии Галиной, не поэта Марии Галиной, а прозаика Марии Галиной.

Мария Галина: Ну, я написала целых три с половиной страницы какого-то текста, еще не знаю, что это получится. Я месяц уже пишу три с половиной эти страницы. Я же вообще пишу очень медленно. У меня есть замысел, как минимум, на три книжки. Но насколько удастся это осуществить и насколько вообще будет это интересно читателю и мне самой, я еще не знаю. Потому что если все при оптимальной ситуации, если что-то я напишу большое, серьезное, это будет не раньше, чем через год, а то и больше. Поэтому говорить об этом еще пока рано.

Литературное радио: Спасибо большое Марии Галиной!

Мария Галина: На здоровье!


Страницы: 1 2