Авторская программа Е. С. Калугиной «Лекции по истории русской поэзии»: Борис Поплавский.

Авторская программа Е. С. Калугиной «Лекции по истории русской поэзии»: Борис Поплавский. (скачать аудио).


Программа: Лекции по истории русской поэзии


В программе прозвучали стихи Бориса Поплавского:


* * *

Восхитительный вечер был полон улыбок и звуков,
Голубая луна проплывала высоко звуча.
В полутьме Ты ко мне протянула бессмертную руку.
Незабвенную руку что сонно спадала с плеча.

Этот вечер был чудно тяжел и таинственно душен,
Отступая заря оставляла огни в вышине,
И большие цветы разлагаясь на грядках как души
Умирая светились и тяжко дышали во сне.

Ты меня обвела восхитительно медленным взглядом,
И заснула откинувшись навзничь, вернулась во сны.
Видел я как в таинственной позе любуется адом
Путешественник ангел в измятом костюме весны.

И весна умерла и луна возвратилась на солнце.
Солнце встало и темный румянец взошел.
Над загаженным парком святое виденье пропало.
Мир воскрес и заплакал и розовым снегом отцвел.


* * *

«Как холодны общественные воды»,-
Сказали Вы, и посмотрели вниз.
Летел туман за каменный карниз
Где грохотали мерзлые подводы.

Над крышами синел четвертый час,
Спустились мы на мостовой морены,
Казалось мне: я закричу сейчас
Как эти пароходные сирены.

Но дальше шел и веселил Тебя,
Так осужденные смеются с палачами,
И замолкал спокойно за плечами
Трамвая конь, что подлетал трубя.

Мы расставались; ведь не вечно нам
Стыдиться близости уже давно прошедшей,
Как осени по набережной шедшей
Не возвратиться по своим следам.


АСТРАЛЬНЫЙ МИР

Очищается счастье от всякой надежды,
Черепичными крыльями машет наш дом
И по-птичьему ходит. Удивляйтесь, невежды,
Приходите к нам в гости, когда мы уйдем.

На высоком балконе, над прошлым и будущим
Мы сидим без жилетов и молча жуем.
Возникает меж звезд пассажирское чудище,
Подлетает. И мы улетаем вдвоем.

Воздух свистнул. Молчит безвоздушный прогон
Вот земля провалилась в чернильную лузу,
Застегните, механик, воздушную блузу.
Вот Венера, и мы покидаем вагон.

Бестолков этот мир четырех величин.
Мы идем, мы ползем, мы взлетаем, мы дремлем;
Мы встречаем скучающих дам и мужчин,
Мы живем и хотим возвратиться на землю.

Но таинственный мир, как вода из-под крана,
Нас толкает, и ан, исчезает сквозь пальцы.
Я бросаюсь к Тебе, но шикарное зальце
Освещается, и я перед белым экраном,

Перед синей водою, где круглые рыбы,
Перед воздухом: вертится воздух, как шар.
И над нами как черные айсбергов глыбы
Ходят духи. Там будет и Ваша душа.

Опускаются с неба большие леса.
И со свистом растут исполинские травы.
Водопадом ужасным катится роса
И кузнечик грохочет, как поезд. Вы правы.

Нам пора. Мы вздыхаем, страшимся и машем.
Мы кружимся как стрелка, как белка в часах.
Мы идем в ресторан, где стоит на часах
Злой лакей, недовольный одеждою нашей.

И как светлую и прекрасную розу
Мы закуриваем папиросу.


РОЗА СМЕРТИ


В черном парке мы весну встречали,
Тихо врал копеечный смычок.
Смерть спускалась на воздушном шаре,
Трогала влюбленных за плечо.

Розов вечер, розы носит ветер.
На полях поэт рисунок чертит.
Розов вечер, розы пахнут смертью
И зеленый снег идет на ветви.

Темный воздух осыпает звезды,
Соловьи поют, моторам вторя,
И в киоске над зеленым морем.
Полыхает газ туберкулезный.

Корабли отходят в небе звездном,
На мосту платками машут духи,
И сверкая через темный воздух
Паровоз поет на виадуке.

Темный город убегает в горы,
Ночь шумит у танцевальной залы
И солдаты покидая город
Пьют густое пиво у вокзала.

Низко-низко, задевая души,
Лунный шар плывет над балаганом.
А с бульвара под орган тщедушный,
Машет карусель руками дамам.

И весна, бездонно розовея,
Улыбаясь, отступая в твердь,
Раскрывает темно-синий веер
С надписью отчетливою: смерть.


ЛУННЫЙ ДИРИЖАБЛЬ

Я хочу Тебя погубить,
Я хочу погибающим быть,
О прекрасной гибели душ
Я Тебе расскажу в аду.

Строит ангел дворец на луне,
Дирижабль отходит во сне.
Запевают кресты винтов,
Опадают листы цветов.

Синий звук рассекает эфир,
Приближается мертвый мир.
Открывается лунный порт,
Улыбается юный черт.

И огромная в темноте
Колоннада сходит к воде
В синих-синих луны лучах
Колоннады во тьме звучат.

В изумрудной ночной воде.
Спят прекрасные лица дев,
А в тени голубых колонн
Дремлет каменный Аполлон.

Зацветают в огне сады.
Замки белые всходят как дым,
И сквозь темно-синий лесок,
Ярко темный горит песок.

Напевают цветы в саду.
Оживают статуи душ.
И как бабочки из огня
Достигают слова меня.

Верь мне, ангел, луна высока,
Музыкальные облака
Окружают ее, огни
Там звучат и сияют дни.

Синий ангел влюбился в весну.
Черный свет отойди ко сну.
Прозябание полюби.
Погибание пригуби.

Тихо смотрит череп в окно.
В этой комнате совсем темно,
Только молча на самом дне.
Тень кривая спит на стене.


ЗИМА

Розовый свет опускается к белой долине,
Солнце встает, занимается небо души.
Ангел танцует в лучах золотой мандолины,
В парке замерзших деревьев блестят камыши.

Утро зимы начинается заревом снега.
Падает вечность бесшумно на теплую руку,
Чистая вечность спускается к телу, как нежность.
И исчезает припав к воплощенному духу.

Мертвое солнце на розовом айсберге дремлет,
Тихо играет в темнице оркестр заключенных.
Черные души с огнями спустились под землю.
В небо поднялись священные тени влюбленных.

Снег мироздания падает в воздухе черном.
Дева рассвета блуждает среди экипажей;
Тихо за ней наклоняясь процессией скорбной
Шествуют сонные, желтые призраки газы.

Все засыпает, на башнях молчат великаны.
Все изменяется к утренним странным часам,
Серое небо белесым большим тараканом
В черное сердце вползает нагим мертвецам.


* * *

Солнце нисходит, еще так жарко,
Но в воздухе осень и парк поредел.
Там ярко горят лимонады в хибарке
И желтые листья газет на воде.

Еще мы так молоды. Дождь лил все лето,
Но лодки качались за мокрым стеклом.
Трещали в зеленом саду пистолеты.
Как быстро, как неожиданно лето прошло.

Так поздно в стекле синева отражалась,
И месяц вставал над фабричной трубой.
Душа мирозданья — Надежда на жалость,-
Быть может мы летом простились с Тобой.

Так тише и чище. Молчит в амбразуре
Высокой тюрьмы арестант на закате,
И в ярком сиянье осенней лазури
Свистит паровоз на кривой эстакаде.

Вагоны качаясь уходят на запад.
С бульвара доносится шум карусели.
Он смотрит в сиянье; не хочется плакать.
Как пыльно и кратко отъездов веселье.

Над башней проносятся поздние птицы.
Как быстро о солнце листва забывает.
Рука открывает святые страницы.
Глаза закрываются. Боль убывает.


***

Лунный диск исчез за виадуком,
Лед скрипит под мокрым башмаком.
Друг бездомный с бесконечной мукой,
С бесконечной скукой этой я знаком.

В этой жизни слабым не ужиться,
Петь? К чему им сердце разрывать.
И не время думать и молиться,
Время — спать, страдать и умирать.


***

За рекою огонь полыхает,
Где-то в поле горит, не горит,
Кто-то слушает ночь и вздыхает,
Не сумевши судьбу покорить.

Кто там пасынок грустного света
Размышляет в холодном огне,
Не найдет он до утра ответа,
Лишь утихнет в беспамятном сне.

Разгорится еще на мгновенье,
Полыхнет и навыки погас -
Так и сам неживым вдохновеньем
Загоришься тревожно на час.

И опять за широкой рекою
Будут звезды гореть на весу
Точно ветка, что тронул рукою
Запоздалый прохожий в лесу;

И с нее облетело сиянье.
Все спокойно и тьма холодна.
Ветка смотрится в ночь мирозданья
В мировое молчанье без дна.


***

Стекло блестит огнем.
Маячит утро в доме.
Все свежестью полно,
Что в лес пришло с воды.

Там будет жарко днем,
И в солнечной истоме,
Повиснут над волной
Стрекозы и сады.

Еще так сумрачно, так радостно смеется
Проснувшаяся к свежести душа,
И слушает, как жизнь воды из крана рвется
И моется, и дышит, не спеша.

Ей в лес идти, вести грибное дело,
Что скрыла от гостей поваленная ель.
Над ней кусты цветут и греются без дела,
А облако в ручье скользит на мель.

Все, кажется, понять необходимо,
Идти и вспоминать, иль на реку грести,
Купаться и, домой вернувшись невредимым,
В ушах с собою воду принести.

Еще пол дня счастливый сон заметен.
За чайным хаосом, читая у стола,
Еще душа могла тогда ответить,
Как радуга, зачем она пришла.

Не опуская глаз, не притворяясь,
С серьезностью идя на грубый смех…
Окно раскрылось, зеркалом качаясь,
И сад вошел в сосновый дом для всех.

И снова долгим днем,
В саду, в сияньи листьев,
Где шляется пчела
Над лестницей, в пыли

Вода горит огнем,
И в бездне летних истин,
Навек душа тепла
Верна судьба земли.


***

Над солнечною музыкой воды,
Там, где с горы сорвался берег в море
Цветут леса и тает белый дым
Весенних туч на утреннем дозоре.

Я снова встал душой из зимней тьмы
И здесь в горах за серою агавой,
Который раз мне здесь раскрылся мир
Мучительной и солнечной забавой.

В молчаньи на оранжевую землю
Течет смола. Чуть слышный шум вдали
Напоминает мне, что море внемлет
Неспешно покрывая край земли.

Молчит весна. Все ясно мне без слова,
Как больно мне, как мне легко дышать,
Я снова здесь. Мне в мире больно снова,
Я ничему не в силах помешать.

Шумит прибой на телеграфной сети
И пена бьет, на улицу спеша,
И дивно молод первозданный ветер -
Не помнить ни о чем его душа.

Покрылось небо темной синевою,
Клубясь, на солнце облако нашло
И, окружась полоской огневою,
Скользнуло прочь в небесное стекло.

В необъяснимом золотом движеньи,
С смиреньем дивным поручась судьбе,
Себя не видя в легком отраженьи,
В уничижении, не плача о себе,

Ложусь на теплый вереск, забывая
О том, как долго мучился любя.
Глаза, на солнце греясь, закрываю
И снова навсегда люблю Тебя.


***

Разметавшись широко у моря,
Спит возвышенность каменным сном.
День недвижен. У низкого мола
Яхта клонится в воду крылом.

Над обрывом на горной дороге
Мир прозрачен, как жидкий хрусталь -
Там, устав от ходьбы, недотроги
В белом кружеве смотрятся вдаль.

На лугу под звенящей косою
Травы падают в омут небес.
Пароход, дымовой полосою
Горизонт опечалив, исчез.

А под кручей на тысячу блесок
Распадается солнце в воде
И сквозь пыль у соснового леса
Мчится гонщик навстречу судьбе.

В теплой лодке пишу без ответа,
Свесив руку, гляжусь в глубину,
Закрываясь рукою от света
У безбрежного моря в плену,

Где в немолчном своем разговоре
Блеск волны догоняет волну
И, теряясь, шумит на просторе,
Незаметно склоняя ко сну.

Чуть курлычет вода за кормою
В непрестанном движеньи своем,
Призрак лодки с уснувшей душою
Неподвижно висит в голубом.

И на ней, как весы в равновесьи,
Равнодушен к добру и ко злу,
Полон солнечной радостью весь я,
Свесив теплую руку к веслу.


***

Темен воздух. В небе розы реют,
Скоро время уличных огней,
Тихо душный город вечереет.
Медленно становится темней.

Желтый дым под низкою луною
Поздний час, необъяснимый свет.
Боже мой! Как тяжело весною
И нельзя уснуть и счастья нет.

Ясно слышно, как трещит в бараке
Колесо фортуны в свете газа.
Запах листьев. Голоса во мраке,
А в окне горят все звезды сразу.

Боже мой, зачем опять вернулись
Эти листья в небе ярких дней,
Эта яркость платьев, шумность улиц,
Вечер — хаос счастья и огней.

Выставки у городской заставы,
На ветру плакаты над мостами
И в пыли, измученный, усталый,
Взгляд людей, вернувшихся с цветами.

Вечером в сиянии весеннем,
Мостовых граниты лиловей.
Город тих и пусть по воскресеньям,
Вечером сияет соловей.

В поздний час среди бульваров звездных
Не ищи, не плачь, не говори,
Слушай дивный голос бесполезный,
К темной, страшной правде припади?

Мир ужасен. Солнце дышит смертью,
Слава губит, и сирени душат.
Все жалейте, никому не верьте,
Сладостно губите ваши души!

Смейся, плачь, целуй больные руки,
Превращайся в камень, лги, кради.
Все здесь только соловьи разлуки,
И всему погибель впереди.

Все здесь только алая усталость,
Темный сон сирени над водой.
В синем небе только пыль и жалость,
Страшный блеск метели неземной.


Уход из Ялты

Всю ночь шел дождь. У входа в мокрый лес
На сорванных петлях калитка билась.
Темнея и кружась, река небес
Неслась на юг. Уж месяц буря длилась.

Был на реку похож шоссейный путь.
Шумел плакат над мокрым павильоном.
Прохожий низко голову на грудь
Склонял в аллее, все еще зеленой.

Там над высоким молом белый пар
Взлетал, клубясь, и падал в океане,
Где над скалой на башне черный шар
Предупреждал суда об урагане.

Над падалью, крича, носились галки,
Борясь с погодой предвещали зиму.
Волна с разбега от прибрежной гальки
Влетала пылью в окна магазинов.

Все было заперто, скамейки пустовали,
Пронзительно газетчик возглашал.
На холоде высоко трубы врали
И дальний выстрел горы оглашал.

Все было сном. Рассвет не далеко.
Пей, милый друг, и разобьем бокалы
Мы заведем прекрасный грамофон
будем вместе вторить как попало.

Мы поняли, мы победили зло,
Мы все исполнили, что в холоде сверкало,
Мы все отринули, нас снегом замело,
Пей верный друг и разобьем бокалы.

России нет! Не плачь, не плачь, мой друг,
Когда на елке потухают свечи,
Приходит сон, погасли свечи вдруг
Над елкой мрак, над елкой звезды, вечность.

Всю ночь солдаты пели до рассвета.
Им стало холодно, они молчат понуро.
Все выпито, они дождались света,
День в вечном ветре возникает хмуро

Не тратить сил! Там глубоко во сне,
Таинственная родина светает.
Без нас зима. Года, как белый снег.
Растут, растут сугробы чтоб растаять.

И только ты один расскажешь младшим
О том, как пели, плача, до рассвета,
И только ты споешь про жалость к падшим,
Про вечную любовь и без ответа.

В последний раз священник на горе
Служил обедню. Утро восходило.
В соседнем небольшом монастыре
Душа больная в вечность уходила.

Борт парохода был высок, суров.
Кто там смотрел, в шинель засунув руки?
Как медленно краснел ночной восток!
Кто думать мог, что столько лет разлуки…

Кто знал тогда… Не то ли умереть?
Старик спокойно возносил причастье…
Что ж, будем верить, плакать и гореть,
Но никогда не говорить о счастьи.


В сумраке

В сумраке сирены капитанов
Огибали темно-синий мыс,
А на башне, в шорохе каштанов,
Астроном смотрел в астральный мир

Важно шли по циферблату числа -
Маленькие, с синими глазами,
Тихо пели, пролетая, листья,
А внизу бежал трамвай с огнями.

Спрашивали карлики на крыше:
«Ну, а звезды, вечно хороши?»
Улыбался астроном из ниши,
А в машине тикали часы.

Числа знали, — звезды умирают,
И, осиротев, огонь лучей
Все ж летит по направленью рая,
В детские глаза летит ничей.

Странно звездам, страшно звездам синим,
Им, летящим в холоде веков,
Никогда не встретиться с другими,
Изойти сиянием стихов.

Только в темном уголке творенья
Розы осени в садах цветут,
Соловьи грустят в ночных сиренях,
В синагоге канторы поют.

На высоких голубых карнизах
Карлики мечтают о весне.
Астрономы плачут в лунных ризах
И к звездам летит больной во сне.

А у пляжа, где деревья дремлют,
На скамьях влюбленные мечтают
И смеются, что покинуть землю
Их над морем трубы призывают.


Ночлег

Ах, чаянье живет, но мало веры.
Есть нежность, но немыслима любовь.
Садятся птицы на деревья сквера
И скоро улетают в небо вновь.

Вода реки похожа на морскую,
Душа людей — на ветер или сад,
Но не покроет улиц, негодуя,
И не развеет тучи или град.

Мечты вздымают голову, как парус,
Но море наше — ох, как далеко!
Мне умереть? Но если медлит старость,
Живу, во смерть безудержно влеком.

Так, всюду видя на земле препоны,
А в небе стражу, что не побороть,
Я покрываюсь облаков попоной
И спать ложусь, как кобель у ворот.


***

Был страшный холод, трескались деревья.
Снаружи сердце перестало биться.
Луна стояла на краю деревни,
Лучом пытаясь обогреть темницы.
Все было тихо, фабрики стояли,
Трамваи шли, обледенев до мачты,
Лишь вдалеке, на страшном расстояньи
Дышал экспресс у черной водокачки.
Все было мне знакомо в темном доме,
Изобретатели трудились у воронок,
И спал, сраженный неземной истомой,
В гусарском кителе больной орленок.


МОРЕЛЛА I

Фонари отцветали и ночь на рояле играла,
Привиденье рассвета уже появилось в кустах.
С неподвижной улыбкой Ты молча зарю озирала,
И она отражаясь синела на сжатых устах.

Утро маской медузы уже появлялось над миром,
Где со светом боролись мечты соловьев в камыше.
Твой таинственный взгляд, провожая созвездие Лиры,
Соколиный, спокойный, не видел меня на земле.

Ты орлиною лапой разорванный жемчуг катала,
Ты как будто считала мои краткосрочные годы.
Почему я Тебя потерял? Ты как ночь мирозданьем играла,
Почему я упал и орла отпустил на свободу?

Ты, как черный орел. развевалась на желтых закатах,
Ты, как гордый, немой ореол, осеняла судьбу.
Ты вошла не спросясь и отдернула с зеркала скатерть
И увидела нежную девочку-вечность в гробу.

Ты, как нежная вечность, расправила черные перья,
Ты на желтых закатах влюбилась в сиянье отчизны.
О, Морелла, усни, как ужасны огромные жизни,
Будь, как черные дети, забудь свою родину — Пэри!

Ты, как маска медузы, на белое время смотрела,
Соловьи догорали и фабрики выли вдали,
Только утренний поезд пронесся, грустя, за пределы
Там где мертвая вечность покинула чары земли.

О, Морелла, вернись, все когда-нибудь будет иначе,
Свет смеется над нами, закрой снеговые глаза.
Твой орленок страдает, Морелла, он плачет, он плачет,
И как краска ресниц, мироздание тает в слезах.